Мини. Джин Хавок и Рой Мустанг

[FMA-army]

Автор: Dr. Noname
Бета: увы, нет.
Жанр: флафф, джен (ну почти), юмор
Рейтинг: PG
Дисклеймер: прав на персонажей не предъявляю

Несмотря на тщательно взращиваемый и лелеемый образ прожженного ловеласа, топчущего тяжелыми армейскими сапогами нежные цветы женских душ, Хавок был натурой романтичной. Поэтому проснувшись и поняв, что рядом с ним в его постели (похоже, что в его постели...) кто-то сопит, а события прошедшего вечера предстают в памяти лишь пятнами разной степени смазанности, Хавок затрепетал.
Сопение ему, понравилось, кстати, - оно было уютное. Так и представлялся затылок, обнимающие подушку руки и поцелуйный след на плече; однако даже эти милые фантазии не помогали успокоиться, и Хавок лежал, боялся открыть глаза и трепетал.
Он не знал, кто там сейчас лежит и уютно сопит. Не помнил имени, внешности и даже того, почему он ничего не помнит.
"Что же ей сказать? - грустно размышлял Хавок. - Может, как-то так сформулировать, мол, доброго утра, моя прекрасная нимфа, эта ночь была незабываема... А если все было плохо? А если вообще ничего не было? А может, сейчас тихонько слезть с постели и поискать ее документы?.."
Где-то здесь воображение сорвалось с тонкой нити рассудка и взмыло в неведомую высь.
Хавок представил, как он бесшумно скатывается с кровати, ползет по-пластунски к ее одежде, пахнущей духами и очаровательно разбросанной. Вот он видит среди мягких тряпочек лакированный квадратик сумочки... Запускает в него руку...
И тут слышит ее голос! Она сидит на кровати, простыня соскальзывает ей на бедра, и она спрашивает, что он, Джин Хавок, такое вытворяет?! Она говорит, что была о нем лучшего мнения. В ее голосе разочарование пополам с холодом, и вот уже она уходит, хлопнув дверью так, что звенит на столе чашка с отпечатком красной, а лучше... м-м-м... коричневатой, неяркой такой помады.
А он будет за ней бегать. Потому что он настоящий мужчина и у него есть понятия о чести. Он будет носить ей цветы каждую неделю, он совершит с десяток подвигов, а потом она смягчится, а потом простит, а потом они поженятся, проживут долгую счастливую жизнь, и однажды он возьмет на колени внучку и ответ на вопрос: "А как вы с бабушкой познакомились?" начнет так: "Понимаешь ли, золотце, случилось так, что дедушка очень устал и забыл, как зовут ту прекрасную женщину, что вдруг оказалась рядом с ним"...
На этом путешествие в страну грез оборвалось - рядом зашевелились, утаскивая к себе одеяло. Хавок сдержанно умилился и решил быть мужчиной прямо сейчас. То есть открыть глаза, разбудить, сказать, мол, прости, не помню, но дай мне шанс, получить законную затрещину, а план на будущее, считай, составлен.
"Только пусть она будет красивая!". Сделав такую вот последнюю уступку эгоизму и готовясь посвятить себя служению прекрасной даме, Хавок открыл глаза.
И увидел полковника Мустанга.
Полковник Мустанг обнимал подушку, уютно сопя в нее.
Хавока закоротило.
Коротило его минут пятнадцать. Картины будущего, не в силах вместить себя Мустанга вместо прекрасной незнакомки, искажались и оплывали, как горящие фотографии, оставляя после себя порой совсем уж фантасмагорические образы. Из всех мыслей осталась одна: "Неужели мы с ним..."
Мысль была настолько чудовищна в своей святотатственности, что Хавок даже боялся додумать ее до конца. Так и сидел, бездумно пялясь на плечо начальства - слава богу, без всяких поцелуйных следов, пусть такой след и внес бы страшную, но окончательную ясность.
Как ни странно, вид начальства... успокаивал. Невозможно смотреть, как Мустанг спит в подушку (и на макушке у него волосы приглажены, а на затылке взъерошены), и думать о конце света.
Так что через пятнадцать минут паника Хавока из бушующего океана превратилась в ровный фон, а сам Хавок осознал, что готов взять на себя ответственность и в этом случае тоже. Потому что он настоящий мужчина и у него есть понятия о чести.
После этого Джин еще немного потянул время, размышляя, как достойнее разбудить полковника: жизнерадостным рыком "С добрым утром, шеф!" или деликатным шепотом "Уже утро, шеф", но отмел оба варианта и просто потряс за плечо.
Мустанг открыл глаза.
- А, Хавок, - сказал он почти не сонным голосом. - Что-то случилось?
- Уже утро, шеф, - вздохнул Хавок и тут же с ходу продолжил: - Я, если что, всегда готов застрелиться. Чтобы... вы понимаете...
Под внимательным взглядом Роя он машинально подтянул простыню до груди.
- Честь мундира, - подсказал Мустанг, продолжая смотреть.
- Точно. Она. Вот если я ее запятнал, я всегда готов, так и знайте.
Рой перекатился на бок, подпирая голову рукой.
- И что? - спросил он. - Если скажу, застрелишься?
Хавок помолчал. Как ни крути, вопрос был серьезный и требовал тщательного обдумывания.
- Нет, наверное, - признался он.
- Голос разума?
- Я лучше напрошусь куда-нибудь на передовую, - продолжил Хавок. - Там, как водится, геройски погибну, и вам письмо передадут, мол, пал беспутный Джин, изрешеченный вражескими пулями, но с вашим светлыми именем на устах.
Рой упал лицом в подушку.
- Ты меня ради этого разбудил? - глухо спросил он, потом заворочался, сбросил простыню и направился в сторону кухни.
- Почти. Я...
Хавока снова ненадолго закоротило, ибо начальство оказалось одето в мятые форменные брюки. Мироздание перестраивалось второй раз за утро.
- Я не помню, что вчера было! - с облегчением крикнул Джин вслед Рою.
- Где у тебя салфетки?
- В ящике. Наверное.
Мустанг вернулся с запечатанной пачкой, стряхнул с нее пыль, надорвал упаковку, вытащил одну салфетку.
- Карандаш?
Хавок развел руками. Рой недовольно поморщился.
- Ты обломал мне красивый жест с записью на салфетке приказа не умирать. Носил бы у сердца...
- Она бы истрепалась за день.
- Ты запомнил это ощущение? Вот так и бывает, когда думаешь головой. Тренируйся каждый день, тебе понравится, а там и вообще само будет получаться.
- Вы злитесь?
- Разумеется. Все настроение ты мне с утра испортил. И красивый жест обломал.
Мустанг вдруг широко зевнул, прикрываясь распечатанной пачкой.
- И все же, что было вчера? - спросил Хавок. Ему уже было почти хорошо, осталось разобраться только вот с этим нюансом и вступить в новый день так же спокойно, как он делал это всегда.
- Не скажу, - ответил Мустанг театрально-злодейским голосом. - Мучайся теперь.
- Есть, сэр, - вздохнул Хавок и на всякий случай затрепетал.