Автор. ~LilianaDC~
Бета. Седая Верба
Фандом. Fullmetal Alchemist (TV-2)
Рейтинг. РG
Пейринги. Рой Мустанг/Лиза Хоукай, пре-гетный Кинг Брэдли/Лиза Хоукай
Персонажи. Лиза Хоукай (центрик), Рой Мустанг, Каин Фьюри, Джин Хавок, Кинг Брэдли, Грейсия и Алисия Хьюзы
Размер. Мини (2280 слов; 12294 знака без пробелов)
Жанр. Ангст, романс
Дисклеймер. Все персонажи принадлежат Хирому Аракава.
Предупреждение. ООС. Его много, и он страшен! Слабое AU в силу отсутствия зимы в Централе.
От автора.
Написано по заявке [...Soulless...]:
Фанфик. Конец зимы в Централе. Романтическая меланхолия, повисшая в штабе. Цветы на снегу.
Пейринг: обязателен Рой/Лиза. Всех остальных - по желанию автора. Хоть вселенскую вакханалию без анатомических подробностей устраивайте!
Жанр: любой, но без крайностей.
Рейтинг: не выше R.
Ограничения: без слэша и фемслэша.
Благодарности. Mor-Rigan – за фест и вообще за все, что она делает для FMA-фандома;
[...Soulless...] – за заявку;
Седая Верба – за вправление мозгов, дополнительные идеи и вычитку;
Аракаве – за чудесный мир и ОТР!
1. На улицах таял снег...1.
На улицах таял снег, заснеженные когда-то улицы превращались в грязные с осени дороги, с ветвей деревьев капали оттаявшие снежинки, застревая алмазным блеском в чьих-то волосах, туда-сюда сновали люди, наступая на большие лужи и окатывая брызгами воды штанины прохожих – и никто не мог вообразить себе, что совсем скоро, когда наступит первый день весны, они уже больше не смогут спешить на работу или к родным и любимым, не смогут радоваться тому, как растут их дети и внуки, не смогут наслаждаться жизнью – они станут хуже, чем мёртвыми.
В штабе тоже не подозревали об Этом Дне – офицеры и солдаты всё так же сдавали отчёты своему начальству, докладывали о ситуации в округах, а в перерыве между делами курили на крыльце и болтали о своём: кто-то радовался холостяцкой жизни, кто-то сетовал на то, что пора бы уже и обзавестись семьёй, а кто-то рассказывал своему приятелю, как он будет водить свою подружку по паркам, когда распустятся вишни.
Лиза исправно ходила на работу, выполняла приказы Его Превосходительства и старалась как можно реже думать об уготовленной этими монстрами – гомункулами – участи в день солнечного затмения. Но все попытки скрыть страх были тщетны – от Абсолютного Ока невозможно утаить ничего.
- Вы боитесь, старший лейтенант? – однажды спросил её Брэдли, чинно держа в правой руке чашку только что заваренного Лизой чая. Её рука заметно вздрогнула, опуская чайник – такой же красивый, как и чашка – на стол, но из уст не вылетело ни слова. Фюрер пригубил напиток и продолжил, не глядя на помощницу: - Вы, люди, столь предсказуемы – ваш страх так легко вычислить, вами так просто управлять... Вы слишком мягкосердечны и наивны, лейтенант Хоукай. Неужели Вы думали, что я не заметил, как Вы прячете от меня свой взгляд?
Лиза молчала, едва сдерживая свою дрожь, а Брэдли тем временем продолжил, поставив чашку на блюдце:
- Посмотрите на меня так, как Вам бы хотелось. С ненавистью ли, бушующей жарким пламенем в глазах, с телячьим обожанием ли – взгляните. Вам нечего бояться.
Хоукай опасливо скосилась на саблю слева от кресла фюрера – Брэдли мог в любую секунду вынуть клинок из ножен и пронзить её сердце. Ведь она – всего лишь пешка на его личной шахматной доске, одна из тысяч, миллионов жертв, которых подвергнут опасному эксперименту, запланированному загадочным Отцом.
- Вам нечего бояться, старший лейтенант, - мягко повторил Кинг Брэдли, и Лиза, не найдя больше выхода из ситуации, подняла на него глаза. – О, какая ненависть в них!..
Старший лейтенант быстро отвела взгляд, сделав вид, что что-то высматривает на карте Аместриса. Ей хотелось как можно скорее убраться отсюда, оказаться как можно дальше от этого монстра. Но в таком случае она попала бы под обзор другого чудовища – более устрашающего, чем Абсолютное Око. Где-то глубоко внутри слышалось эхо: «Я буду наблюдать за Вами из тени...» - и к горлу вновь словно подбирались чёрные щупальца, готовые задушить, устранить свою жертву, лишь бы она не мешала на пути к их цели.
- Вы слишком смелая, лейтенант.
- Слишком? – ошеломлённо переспросила Лиза, посмотрев обратно на Брэдли. – Что вы имеете в виду, Ваше Превосходительство?
Расс только сухо рассмеялся.
- Что ж Вы так испугались сразу? Я ведь не угрожал Вам и не высказывал своего негодования. Отнюдь – мне нравятся смельчаки. Их мужество не перестаёт меня удивлять. Посмотрим, куда эта Ваша смелость приведёт Вас, старший лейтенант.
- Ваш чай остыл, сэр, - холодно заметила Хоукай, не ответив на заявление Брэдли. Фюрер только сейчас обратил внимание на это. Получив знак, что она свободна, Лиза коротко отдала честь и удалилась прочь из кабинета Его Превосходительства, при этом отчётливо услышав издевательскую усмешку, сорвавшуюся с уст гомункула.
***
Возвращалась домой Лиза очень поздно и с чувством полного облегчения – чем дальше она находилась от Расса, тем было и лучше, и в то же время хуже для неё. Лучше – ей не приходилось вновь прятать свой взгляд, хуже – дома её поджидало другое чудовище. В юности Лиза не боялась теней, но с недавних пор она вздрагивала всякий раз, когда видела чёткий силуэт своей фигуры на полу тускло освещённых помещений - ей постоянно мерещились красные глаза и выходящие из тени лезвия, готовые пронзить её насквозь.
Однако, эти монстры гомункулы не знали одной тайны, которую хранила не только старший лейтенант Лиза Хоукай.
Вернувшись в тот вечер домой, снайпер тут же включила свет и подошла к окну своей казённой квартиры на первом этаже. Она надеялась, что под окном, на белом, ещё не растаявшем снегу будут лежать цветы.
Они были куда надёжнее почтовых голубей или любых других вестников – их невозможно было убить или перехватить, а если бы и перехватили, то незачем – даже зная стандартный язык цветов, невозможно расшифровать послание, скрытое в букетах. Пожалуй, это было единственным, что удовлетворяло Лизу в амплуа бабника и ловеласа (конечно, она знала, что это всего лишь маскировка) её бывшего начальника, полковника Роя Мустанга. Об этом тайном языке они договорились давно, уже и не вспомнить, когда именно - кажется, в юности он много рассказывал ей о том, что значат цветы, какие послания они могут в себе скрывать. Хоукай на всякий случай запомнила их все, хотя думала, что эти знания ей не понадобятся. Но ведь жизнь – такая непредсказуемая штука, что даже пустяковое понятие, как язык цветов, может сыграть немаловажную роль в общении. С тех пор, как Лиза практически перестала видеться с полковником – даже в коридорах штаба – они перешли на безмолвный язык цветов. Впрочем, многого и не сказать этими букетами роз, тюльпанов, нарциссов или гладиолусов – в основном они скрывали простые, не относящиеся к работе или готовящейся революции, сообщения вроде «Всё будет хорошо» или «Не забывай, что ты не одна». Да, Рой Мустанг в совершенстве владел языком цветов.
Сегодня под окном квартиры Лизы лежали бриггсовые розы*. Нежно-жёлтые цветы блестели под светом фонарного столба и говорили старшему лейтенанту: «Будь начеку». Хрупкие лепестки колыхались от ночного ветерка, проносившегося по улицам Централа. Где-то на главной часовне десять раз пробили куранты, и Лиза, оторвав взгляд от лежавших на снегу роз, ушла вглубь ярко освещённой комнаты.
2.
Лиза заболела в самый конец зимы – проведя под снегом с дождём двое суток подряд, майор подхватила простуду и теперь отсиживалась в съёмной квартире военных казарм Централа. Генерал Мустанг практически не навещал её – он просто не успевал заглядывать к ней во время работы. Зато он добросовестно посылал к ней остальных членов команды, из которых наиболее частыми гостями оказывались Каин Фьюри и Джин Хавок, а если Рою и удавалось выкроить время, то только для того, чтобы приобрести в ближайшем цветочном магазине колокольчики или подснежники и положить их под окно комнаты лейтенанта, прямо на белый, ещё не растаявший снег. Лиза по старой привычке каждый вечер выглядывала на балкон в поисках скромного букетика цветов с тайным посланием, забывая, что ей больше не нужно быть начеку и опасаться теней или монстров. Бриггсовых роз под окном больше не было – были обычные розы, колокольчики, подснежники, нивяники** - простые цветы с незаурядными сообщениями, например, «Выздоравливай скорее» или «Не грусти».
В последний день болезни Хоукай под окном лежали хризантемы – свежие, яркие, сочного цвета лепестки радовали глаза Лизы, когда она, закутавшись в тонкую шерстяную шаль, смотрела на них. Дома, в подаренной на днях Фьюри высокой и тонкой вазе стояли жёлтые лилии – эти цветы выбирал уже Хавок. Они с Каином стали навещать майора реже, но в каждый свой визит они приносили свежие апельсины и пожелания от остальных друзей по команде скорейшего выздоровления. Часть фруктов Лиза оставляла себе, а другую отдавала дворовым ребятишкам, которые играли с Хайяте, когда та его выгуливала. Конечно, с такой простудой гулять на улице было рискованно, но недолгие выходы на свежий воздух способствовали тому, что Хоукай не сходила с ума от одиночества и безделья окончательно, находясь в четырёх стенах. Тем более, тёплое солнце всё чаще стало выглядывать из-за серых облаков, и прогулки во дворе участились.
***
Ближе к восьми вечера раздался резкий звонок в дверь. Хоукай, гадая, кто бы это мог быть, открыла дверь и сразу же увидела огромный букет красных роз. За большими бутонами скрывалось довольное, улыбающееся лицо Мустанга.
- Генерал, - строго заметила Лиза, принимая цветы и пропуская Роя в квартиру. – Кажется, я давным-давно говорила, что у меня нет вазы для цветов.
- А как же подарок Фьюри? – съехидничал алхимик, снимая пальто. Хоукай открыла было рот, но Мустанг объяснил: – Он мне сам сказал, так что не пытайся отвертеться и отказываться от букета.
Рой улыбнулся одной из тех улыбок, от которых так млели другие девушки и которая до сих пор не могла растопить сердце Лизы Хоукай.
- Сэр... - всё так же непреклонно начала она, однако генерал тут же её прервал:
- Не беспокойся, Его Превосходительство сам настоял на том, чтобы я тебя навестил после работы.
- Кое-кому стоило бы больше думать о работе, а не о том, как навещать почти выздоровевших подчинённых поздними вечерами, - сказала Лиза, уходя на кухню. – Что будете, сэр?
- Чай, - кратко ответил Рой, меняя завядшие маргаритки Хавока на свои розы, пока Хоукай возилась на кухне. У ног радостно запрыгал Хайяте, виляя хвостом, и генерал почесал пса за ухом, после чего устроился на диване напротив кровати майора. Через пятнадцать минут вернулась Лиза с дымящейся кружкой и, отдав своему начальству горячий чай, села на край постели.
- В Централе уже всё улажено?
- Да, мы можем в скором времени вернуться в Ист-сити, - кивнул Мустанг, ставя кружку на столик. Лиза слабо улыбнулась – наконец-то можно будет уехать из душной столицы. – Грумман хотел задержать меня ещё на пару дней, чтобы позвать на ужин, но мне пришлось отказаться.
- Не в вашем это стиле – отказываться от возможности выделиться перед начальством, - усмехнулась Лиза, поправляя шаль.
- Брось, перед фюрером я всегда сумею выслужиться, всё равно ему недолго ещё осталось сидеть в кресле главнокомандующего, - махнул рукой Рой. – Чего я и правда могу не успеть, так это насладиться жизнью как следует.
Повисло молчание. Лиза догадывалась, о чём говорил начальник, но не стала произносить это вслух. Они вообще мало когда разговаривали друг с другом о том, что не касалось работы – им всё казалось, что за ними следят, хотя со дня переворота прошло аж два года, и никакие тени не пугали их теперь.
- Представь себе, как бы мы жили, если б нас не отправили в Ишвар... – медленно протянул Рой, глядя через окно на проехавшую мимо машину. – Я бы, наверное, мог спокойно обнимать любимую женщину, зная, что мои руки не испачканы в крови. Мог бы легко засыпать по ночам, не опасаясь, что мне будут сниться кошмары. Мог бы...
Рой замолчал. Он знал, что Лиза поймёт, ведь это отчасти и её тайная мечта – зажить нормальной жизнью, просто служить в армии, подниматься по карьерной лестнице и не думать, что десять лет назад ты своими руками превратил целый край в руины. Не просыпаться посреди ночи от кошмара, в котором кричали тёмнокожие люди с красными, как кровь, глазами.
Увы, судьба их не пожалела. И розы, стоявшие в вазе, всё напоминали своим цветом о реке крови, пролитой в Ишваре.
3.
Раньше Лиза Хоукай приходила на работу на час раньше остальных. Сейчас же, в самом разгаре февраля, она появлялась в штабе в гражданской одежде ровно в десять утра, и проходящие мимо юные офицеры могли видеть округлившийся живот первой леди страны. Лизу бессменно сопровождал Чёрный Хайяте, а теперь ещё и охрана из двух молодых людей, которых в телохранители своей жены Рой выбрал лично.
«День, когда он достигнет своей цели, станет последним, когда я нажму на курок», - такое обещание дала себе Лиза более пятнадцати лет назад, будучи ещё младшим лейтенантом. Прошение об отставке она положила на стол нового фюрера на следующий же день после объявления результатов выборов, и бумага была тотчас же подписана, хотя незадолго до этого дня Рой спросил её:
- Ты уверена, что не захочешь продолжить свою службу?
- Зачем? Ты достигнешь своей цели, а, следовательно, и я своей. Ты встанешь у руля, а я буду смотреть на то, как в Аместрисе наступает демократия. Нужно ли что-то большее?
Действительно – а нужно ли что-то больше? Земля, которую они когда-то уничтожили, теперь процветала и даже успела стать центром торговых отношений Аместриса и Сина. Жители Ишвара сумели простить им их грехи, а аместрийцы стали смотреть на государственных алхимиков действительно как на героев, а не на армейских псов. Бремя войны постепенно спадало с плеч участвовавших в чистке, и вскоре многим перестали сниться кошмары – а они непременно снились многим «героям Ишвара». Бывали, конечно, редкие вспышки воспоминаний, но они только напоминали о том, что времени на сожаления и терзания уже не осталось. Нужно было идти дальше, подписывать мирные соглашения с соседними государствами, строить новые города, поднимать уровень жизни граждан и при этом не забывать и о своём собственном благополучии. Что ж, фюрер Мустанг во многом преуспел с этим.
С недавних пор под окном спальни резиденции фюрера, на белом, ещё не растаявшем снегу, стали появляться букеты каллов – они лежали на земле, аккуратно завёрнутые в яркую бумагу, затянутую цветной лентой, и несли в себе одно и то же сообщение, которое Лиза знала наизусть, стоило только бросить беглый взгляд на букет. И, тем не менее, первая леди всегда спускалась в сад, чтобы подобрать и поставить цветы в вазу – их в доме теперь было предостаточно – а затем, позавтракав в столовой, ровно в половине десятого выходила из резиденции и направлялась через оживлённую часть Централа в штаб.
Порой Лизе хотелось, чтобы её не узнавали на улицах, но, помня о привилегиях первой леди страны, она приветливо улыбалась всем, и ни один мускул на её прекрасном лице не вздрагивал, ни один житель столицы не раздражал миссис Хоукай-Мустанг. Иногда её в штаб провожала Грейсия Хьюз вместе со своей дочерью – Алисия заметно выросла за эти годы, но в ней всё так же просто узнавалась та маленькая девочка, о которой так любил всё время рассказывать Маэс. Алисия каждый раз приносила самодельную вещицу «тётё Лизе» и много-много рассказывала ей о том, что узнавала в школе.
Миссис Хьюз провожала первую леди до самых ворот Центрального штаба, после чего уходила с дочерью в сторону рынка, зачастую обещая принести им фирменный яблочный пирог. Лиза махала Хьюзам рукой, пока те не исчезали за поворотом, и уходила в недры штаба, к своему мужу и верному союзнику.
Над Централом светило ясное февральское солнце.
В гостиной резиденции фюрера белые каллы передавали только одно сообщение:
«Его Превосходительство восхищён».
_____________________________________
Примечания:
*Бриггсовые розы – имеются в виду альпийские розы, но, поскольку в Аместрисе вряд ли есть Альпы, автор переименовал сорт цветов из альпийского в бриггсовый (исходя из визуальных ассоциаций "Бриггс - горы - Альпы").
**Нивяники – биологическое название ромашек.