Не понижай градус, Мустанг.

[FMA-army]

Название: не понижай градус, Мустанг.
Фендом: Fullmetal alchemist
Автор: Solf J. Kimblee
Бета: Я сам, знаю, что плохо
Рейтинг: R
Пейринг: Кимбли\Рой (Рой\Кимбли)
Дикслеймер: Хирому Аракава; автор ни на что не претендует.
Жанр: агнст
Предупреждения: может быть ООС, но я правда старался.
Содержание: Два лейтенанта, которые никогда не были друзьями, прежде никогда не разговаривающие между собой, были посланы на одно задание.

Решил и сюда выложить. И скажите сразу, чем и почему не понравилось





Бывает так, что наши слабости убивают нас. Они заманивают нас, ничего неподозревающих в ловушку, и захлопывают ее тогда, когда мы меньше всего ожидаем. Но бывает и так, что нас убивает наше же собственное оружие, которым мы защищались; так можно поджечь самого себя, или подорваться на собственной мине.

Два лейтенанта, никогда не были друзьями, и прежде никогда не разговаривающие между собой, были посланы на одно задание. Багряному Алхимику, Зольфу Дж. Кимбли несколько день назад вручили философский камень, и в эти несколько дней были уничтожены множество деревень, сравнен с землей центральный город Ишварцев. Один лишь песок, развалины, и тела под обломками. Если бы не они, город выглядел бы как исторический памятник, стоявший на этом месте много веков. Никому бы и в голову не пришло, что когда-то процветающий Центр Ишваров, превратился в это за считанные мгновения.
Кимбли нравился эффект камня, он целовал его, как крест, прежде чем совершить «молитву». И без того сумасшедший Багряный Алхимик, стал еще безумнее, вопль восторга слышался чуть ли не громче падающих от взрыва камней. После удачных полевых испытаний, Мустанг и Кимбли были посланы на зачистку квадрата D12. Все шло гладко, но пока Кимбли наслаждался любимой «мелодией смерти», сзади к нему подкрался ишварит. Мальчик не старше пятнадцати лет, весь в крови, своей и чужой, с клочками грязной одежды, еле прикрывающими глубокие раны. Он прыгнул на спину Кимбли, вцепился в него мертвой хваткой и не отпускал. Кусал его за уши, как Кимбли не пытался скинуть мальчишку, тот хватался еще крепче.
Не позвав на помощь Мустанга, Багряный умудрился скинуть пацана с себя, прежде чем, тот начал его душить. Мгновением позже Кимбли соединил ладони вместе, ишварит замер перед ним с победной улыбкой на губах, а в глазах была сладость утоленной мести.

Кимбли понял, за секунду до взрыва, что видел этого парня несколько дней назад в квадрате D11, и все это время его тело было бомбой с замедленным механизмом. Зольф не успел увернуться, да он бы и не смог, его накрыло взрывом, забрызгало кровью и землей.

Подоспевший Мустанг нашел его накрывшимся чьим-то телом, Рой с сожалением вздохнул- Кимбли оказался жив, и ничего не оставалось, как отнести его в лазарет.

Каждый день для Роя Мустанга на этой войне был очень тяжелым. Он сочувствовал Ишваритам, старался не смотреть им в глаза, сжигая их. Будь его воля, он остановил бы эту войну, хоть ему и не под силу вернуть тех, кто на ней погиб.

Рой Мустанг был бы готов исполнить любой приказ, хоть на каплю исправить случившееся, умерев за тех, кого убил. Но никогда бы он, будь его воля, не спас того, кто убивал, и наслаждался убийством ни в чем неповинных людей.

Мустанга не сочли за нарушителя дисциплины, а скорее отругали за невнимательность. Было бы терпимей пережить уборку, стирку, дежурство, но его наказание было – сидеть подле едва не погибшего Кимбли, и ухаживать за ним.

Сразу после случившегося Мустанг приволок напарника в лазарет, бросил на первую же койку.

-Какая жалость, правда, Мустанг,- прокряхтел Кимбли, и на его лице растянулась кровавая улыбка.
-Ты пахнешь кровью…
-Так же как и ты,- сумасшедший алхимик закашлял, тут же засмеялся,- о, проклятье. Она на вкус ужасно соленая.

Рой подошел к нему ближе, взялся за ткань его формы, она насквозь пропиталась кровью, и почти намертво прилипла к телу. С легкостью оточенных движений, Рой вызвал маленькую искру, она прожгла ткань, и Мустанг разорвал ее.
На теле Кимбли было множество ран и царапин, не внешне и не внутренне Кимбли не осознавал, что с ним чуть не произошло тоже самое, что и с его жертвами.

-Сможешь встать?- спросил Мустанг, взявшись за ремень напарника.
-Ты шутишь, да?- хихикнул Кимбли, и улегся поудобней.
-Мне нужно тебя раздеть..
-Так раздевай, я-то тут причем,- Рой не принял свое наказание, он готов был лучше смириться с годом тюрьмы, но лишь бы не возиться с этим Государственным Алхимиком, у которого поведение пятилетнего ребенка.

Расстегнув ремень, а затем и ширинку, Рой с облегчением заметил, пах и верхняя часть ног в порядке, без видимых повреждений. Чем ниже он опускал армейские брюки, тем сильней открывали раны – осколки в икрах.

-Кимбли, сожми зубы.
-Зачем?
-Сожми, я сказал,- повторил Мустанг, и рванул штанину вниз, задев рану. Кимбли выругался, стерпев боль. Тем и закончилось. Дальше последовали нудные процедуры, за нехваткой мед персонала, Рою приходилось самому обеззараживать раны, промывать и зашивать. Опыт, пригодится, но как не старайся не морщить нос при виде голого Кимбли, не получалось.

-Кажется, я еще нужен армии,- с усмешкой заявил раненый, положив руки под голову. Руки единственное, чем он пока мог двигать. Кроме языка, разумеется. Рой жалел, что тот парень не поцеловался с Кимбли перед взрывом. Случись так, одержимый алхимик сейчас хотя бы молчал.

Ночевал Мустанг на соседней кровати, днем он менял повязки, слава богу, кормить раненого приходилось не ему. Единственным человеком, который приходил в эту комнату была мед сестра, она приносила еду, задерживалась всего на час в день, дольше она не могла находится рядом с Кимбли- боялась его. За стенами лазарета, пока двое лейтенантов жили бок о бок, в лагере ходили разговоры, многие из новобранцев никогда не видели Кимбли, но его поступки на войне живо нарисовали его портрет.

Обычно Зольф вел себя тихо, как не странно. Наверно потому, что еще не окреп. Даже смеялся редко, а когда смеялся, с кривой улыбкой заявлял, что ему больно. В день Рою по пятьсот раз приходилось прикасаться к нему, по началу холодному и влажному телу, а затем с приемом необходимых лекарств, к Кимбли постепенно возвращались силы.

В одну из бессонных ночей, когда Рой вспоминал свою жизнь до войны, он услышал, как заскрипели пружины на соседней кровати. Голосом Кимбли посыпались ругательства, от боли он со свистом втягивал воздух и матерился, ругался, и снова матерился.
-Ты куда?- осведомился Мустанг, тоже приподнимаясь.
-На кудыкину гору, блин!- ответил Кимбли, и еле доковылял до кровати Роя.
-Что тебе тут надо, эй?
-Не ори!- огрызнулся Зольф, и толкнул Роя, заставил его подвинуться в сторону. Странно, как на такой кровати хватило места двоим,- я замерз.

Рой еле удержался от жалобного стона, и желания укрыться с головой одеялом, как будто то была отдельная комната, где не было Кимбли. Его дрожащее тело прижалось к Рою, дрожь волна за волной накрывала его, Зольф натягивал сильней одеяло.
-Я не могу понять, почему здесь так холодно.
-Это не здесь холодно, это у тебя озноб!- Роя отвернулся от него, с торжественной улыбкой.

Минуту спустя Кимбли перестал дрожать, он вдруг странно затих, как будто его не стало. Рой пошевелился, и замер в ожидании, что Кимбли пошевелиться в ответ. Но тот не двигался. В конце концов, Мустанг повернулся к нему лицом, и все произошло так быстро, каким-то образом, Кимбли оказался на нем сверху. Сильные руки сжали запястья, не желая отпускать. В темноте горели желтые глаза Кимбли, он выглядел страшнее волка, изголодавшимся по теплу чьего-то тела. И не важно, тело это мужчины или женщины.

До той минуты, когда его губ коснулись губы Кимбли, Рой считал себя сильным человеком, способным дать отпор любой опасности. Сейчас опасность заключалась в том, чтобы.. а в чем она, собственно, заключалась? С каждым новым поцелуем Кимбли забывал о боли, он чувствовал тепло, покинувшее его с наступлением ночи. Чтобы не дать ему снова уйти, Зольф пошел дальше. По какой-то причине он не мог вспомнить, был ли до этого секс с мужчиной, или не был. Он мог лишь точно сказать, до этого ему никогда не было так холодно, а в мгновение, когда их тела слились в одно целое, ему не было так жарко.

Рою было легче от того, что у этого секса не было другой причины, кроме удовольствия. Кимбли делал, что хотел, поговорил, что хотел, спал с кем хотел. И был самым свободным в этом плане человеком, которого знал Рой. Поэтому, с ним было так легко, и так сложно.
Когда Кимбли начал терять темп, и стал чаще останавливаться, чтобы отдышаться, Рой перехватывал инициативу, целовал его, делясь с ним воздухом. И все время Мустанг повторял себе, что этого больше не повторится. Этого не повторится.

Но это повторилось на следующую ночь, и в ту, которая шла следом. Это переросло в потребность. Когда Рой был не с Кимбли, он был на войне. Снова видел кровь, и смерть. Когда возвращался, видел разочарованного Зольфа, сидевшего на кровати. У него было лицо десятилетнего ребенка, который завидовал другу, что тот пошел в кино, а он нет. Ночью они не были собой, были кем-то другими, и Рой был рад, что за эту ошибку не придется себя ненавидеть.

День тянулся очень долго, каждый час Рой думал, как невыносимо видеть Кимбли и прикасаться к нему среди бела дня. Он не узнавал в нем своего любовника, в объятьях которого засыпал каждую ночь. И лишь его насмешливо-наглый голос напоминал ему об этом.
В палату по-прежнему никто не заходил. Но Рой не давал себе приблизиться к Кимбли, и поцеловать его, вместо этого он пытался разобраться в чем же, собственно, дело. Почему ему вдруг стало так хорошо, и что с ним будет, когда это прекратится.

Пару дней спустя, Кимбли решил попробовать встать на ноги. Пока получалось с трудом, икры адски болели, боль отдавала в верхнюю часть ног, Зольф сделал шаг, и чуть не упал. Рой подвел его к кровати, стараясь как можно бережней уложить, и не заметил, как Кимбли потянул его за собой.

-Я вижу, как ты смотришь на меня днем,- Кимбли облизнулся, его глаза казались золотыми, за которыми пряталась безумная черная душа,- ты тоскуешь? У тебя ломка, эйфория, да?

Рой и не знал, что по нему все так хорошо видно. Кимбли днем не выражал и капли желания, играл, как самый настоящий кукольник.
-Знаешь, когда я умру, тебе станет легче,- снова заговорил безумец,- ты один будешь знать о том, что здесь было. И сможешь об этом забыть.

Больше он ничего не сказал. И ночью не пришел. Он как и Рой лежал с открытыми глазами, смотрел в потолок, и молчал. Причина, по которой тело и правда трясло от желания снова ощутить Кимбли, была не известна. Почему такой перерыв…ему наскучило, он наигрался? Рой забыл о слове любовь, в их маленьком мире его не существовало, но зачем бросать все, если им обоим так хорошо.

Рой поднялся. Он учуял запах сигарет, Кимбли впервые закурил.
-Хошешь?- спросил он, не вынимая сигареты изо рта.
-Почему?
-Што пошему? А..- Кимбли усмехнулся,- ижвини, у меня болит нога. Неудачные первые шаги, наверно в детстве я начинал так же,- начал было Кимбли и тут же замолчал. Он сделал затяжку, и больше не сказал и полслова о своем детстве.

Рой не знал, зачем он это делает. Ноги сами принесли его к койке Кимбли, какая-то сила заставила его лечь на него сверху, начать целовать. Он делал все сам, будто это повторялось уже в сотый раз. Кимбли морщился от боли, и тут же с дикой улыбкой поцеловал Роя в губы, сильней подталкивал его. Рой был по странному груб, будто знал, что Кимбли это только понравится.

Темная ночь укрыла лагерь своим крылом, неподалеку от лазарета бродили полусонные часовые. И где-то вдалеке ухал филин. Все это отдаленно напоминало войну. Но и она сейчас спала, давая кому-то отдыхать, кому-то насладится книгой, а кому-то окунуться в страсть, словно в вино.

-Я притворялся, что сплю,- вдруг произнес Кимбли, закуривая.
-Что?
-Когда мои родители начинали утром ругаться. Они кричали, мать пыталась упросить отца говорить тише, чтобы не разбудить меня. Но…- Кимбли по привычке нервно засмеялся,- я всегда просыпался рано. И тихо ждал, когда мама придет и разбудит меня. Так она всегда и делала, пряча при этом ссадины и синяки.

Я грезил о правильной и любящей семье, знал, что никогда ее не получу, но все равно мечтал,- может, это была ложь, решил Рой, по тому, с каким равнодушием Кимбли говорил об этом. Он залился сумасшедшим смехом, при попытке успокоится он закашлял, и затих до утра.

Следующее утро было пасмурней некуда, Кимбли с первой минуты пробуждения был еще хмурее, он дымил сигаретой, и ругался. На все, что двигалось и не шевелилось вообще. Он был зол, говорил, что это тупое лежание в постели его достало, пока он лежит его разум консервируется, он начал забывать об алхимии, а в попытке вспомнить ее, он чуть не разнес лазарет.
-Я ухожу отсюда к чертям собачим!- он вскочил на ноги, и поковылял к шкафу с одеждой. Начиная одеваться, он натягивая брюки, встал на раненую ногу, она подкосилась, и Кимбли осел на пол, потянув за собой Роя, поддерживающего его.

В первый раз лицо и губы Кимбли были так близко при свете дня. При попытке поцеловать, Кимбли вдруг отстранился.
-Не смей! Что за нежности?!- взбунтовал он,- влюбись в меня еще! Это все нужно было только для того, чтобы унять твой страх и мою скуку. Смотри, ты обезумил от страсти, и желал меня даже днем!- Кимбли не то наслаждался тем, что снова прав, то ли и правда пытался что-то объяснить Рою. Поэтому добавил как можно мягче,- не понижай градус, Мустанг.

Без лишний слов, Рой помог ему одеться. Уйти Кимбли не ушел, только пропал на несколько часов, гулял по окрестностям, каждый, кто его видел, сразу узнавал в нем Багряного Алхимика. Каждый, мимо кого он проходил, жался к стенке, или к рядомстоящему товарищу. В момент умиротворения Кимбли напоминал всего лишь до смерти уставшего от войны солдата, а потом и вовсе простого человека. Он был навеки свободен, запертый самим же собой в своем собственном мире, где он один царь.

Больную ногу он с трудом волочил за собой, всего полчаса на своих двоих, а на свежих бинтах уже проступила кровь. Несмотря на это, Кимбли нашел неподалеку от лагеря уединенное место, откуда вернулся под вечер.

Сложив ноги на низенький столик, он позволил Мустангу перевязать себя. Кимбли чувствовал, что уже идет на поправку, чувствовал, что за ним скоро придут. Это было невыносимо- прекрасное чувство, он был еще нужен любимой работе, и снова к нему вернется любимый инструмент – философский камень. Он снова прочтет молитву, и отправит врагов к праотцам.

Не прошло и минуты, как в комнату вошел фюрер и люди в белых халатах. Они вручили Кимбли философский камень, который отобрали после его ранения, сказали, что реабилитация закончена. Что пока Кимбли может ходить и дышать, он принадлежит армии.
Все случилось, как Кимбли и ожидал, он засветился от счастья, в его глазах заплясали безумные огоньки. Он отдал честь и его забрали.
Вскоре до Роя дошли известия, что последняя, по словам фюрера, горстка ишваритов, примерно в тысячу человек, была уничтожена в очень короткий срок. О Кимбли не было ничего, только то, что после окончания войны, он куда-то пропал.

Последние его слова вполне имели смысл. После войны, получив знание полковника, Рой Мустанг остался единственным, кто хоть что-то знал о Кимбли. Эти несколько предложений о его детстве, возможно, вымышленные, и ночи, когда его тело было так близко, разум далеко, а душа и вовсе не осязаема, как бы того не хотел Рой, он не смог забыть. И стоит ему выпить, как его тянуло вспоминать. Он забывался в крепком вине, и никогда не понижал градус, потому что его все тянуло и тянуло вспоминать.