Оливия/Рой. Автор: edik_lyudoedik ака Мадоши. Небольшая взаимная услуга

[FMA-army]

С разрешения автора.


Название: Небольшая взаимная услуга
Автор: Мадоши ( edik_lyudoedik)
Бэта: Word
Фэндом: ФМА
Жанр: ПВП
Рэйтинг: NC-17
Пэйринг: Оливия/Рой
Примечание: Ну, была тут идея зимнего фикатона... я не выполнила свою заявку, к сожалению, но вот одна чужая заявка мне так понравилась, что аж не могу. Но ничего не выложила по многим причинам... одна из которых такова: мне было стыдно Теперь все-таки собралась. Вот оно.

…Они неожиданно легко меняются ролями, одинаково искусные с любым видом личного оружия.
Окна конспиративной квартиры, одной из многих, выходят на пустынную по ночному времени улицу.

...

Иногда от проезжающих там автомобилей по потолку и по стенам скользят желтые полосы света, шум мотора и шелест расступающихся под колесами луж наполняют комнату — но любовникам на смятых простынях нет ни до чего дела.
Это новая модель страпона: никаких ремней, все крепится прямо в теле. Маятник возвратно поступательных движений. Соль его пота. Ее волосы золотыми змеями скользят по напряженным мускулам спины, когда она склоняется ниже, чтобы острые соски коснулись его кожи.
— Ты мразь, — впечатываясь с каждым ударом сильнее, вырывая стон из закушенных губ. — Подлец. Ты… никого… не смог… защитить!
Смять, вжать в черные простыни. Вот они где, вот она где вся сила. Нет у тебя сейчас ни воли, ни чести. Ты мой — раб сладкого плена, наслаждения, раб собственных пальцев, что вцепляются в простыни, раб тела, что подается навстречу с каждым движением, раб болезненно напрягшегося члена. Мужчина.
Она знает все о том, как заставить мужчину подчиняться.
Все они — опора для ее трона. Грязь под ее ногами.
Она уже объяснила это любовнику, обстоятельно и с примерами, каждым из примеров заставляя его член вставать еще сильнее. Повторяться ей не хочется.
— Ты у меня в руках, Мустанг, — шепчет Оливия Армстронг, ласково перебирая пальцами его мошонку. — Захочу — и уничтожу.
Он полностью подавлен.
— Что ты можешь? Ты на все готов, чтобы я продолжала… потому что по натуре своей ты слизняк, — он стонет, утыкаясь лбом в простыни. — Ты никто, — он хрипит. — Ты всех сдал.
Он отчаянно, мучительно подается навстречу — и тогда Оливия выдыхает сквозь стиснутые зубы. Потому что страпон — новой модели и другим концом уходит в ее тело. Маятник вечности. Закон алхимии.
Они очень легко меняются местами. Словно партнеры, которые выучили обе партии в пьесе. Герой или злодей — как ляжет фишка.
Мустанг чувствует слабину.
— Якшаешься с таким, как я… — шепчет он. — Потому что никто… не может дать… тебе того, что нужно. Ты жертва. Собственной силы.
Она увеличивает темп, но он ощущает ее дрожь сквозь сомкнутые тела.
— Тебе нужно топтать мужчин, иначе никто не поверит, что у тебя действительно что-то есть. Да ты просто подстилка.
Он выворачивается.
Еще секунда, и он держит горячо дышащую женщину за волосы.
— Да… — говорит он, кусая напрягшуюся грудь сквозь черное кружево. — Самовлюбленная похотливая сука.
Одной руки хватает, чтобы удерживать ее волосы. Другой он осторожно проникает под ткань и ласкает ее сосок. Очень нежно, очень осторожно, круговыми движениями.
— Вот вся ты. Ты жалка. Даже такой пустяк, как удовольствие, делает тебя слабой.
Женщина смотрит на него широко распахнутыми глазами. Зрачок расширился, цвет не разобрать. Золотые волосы спутанными волнами опадают на плечи.
— Шлюха, — бросает он из последних сил, и впивается ртом в изгиб ее шеи.
Он ласкает ее то нежно, то резко, то горячо, то и так, и так. Выдергивает страпон и разводит пальцами складки промежности. Сдирает черное кружево лифа и впивается ртом в твердые, словно каменные, соски. Перебирает рукою пряди ее волос — и тут же резко сжимает запястье жесткими пальцами, унизительнее, чем наручники или путы. Почувствуй: тебе все равно не вырваться. Когда доходит до чисто физической силы, ты слабее.
Ты — это ты.
Безумная, выворачивающая душу честность. Пылающее желание, война между землей и небом. Женщина и смерть.
Они меняются ролями легко, будто танцоры в современном балете.
— Трахаешь меня, потому что не можешь трахнуть своего лейтенанта? — хрипит Оливия ему на ухо, выгибаясь всем телом. Полные губы призывно распахнуто, блестит жемчуг зубов. — Интересно, какого из?
Сжав зубы, Мустанг входит в нее. Вонзиться так, чтобы было больно… полноте, разве подобную ей возьмешь таким пустяком?
— А ты? — шипит он, глядя ей в глаза. — Трахаешься со мной, потому что твой ишварит женат? Или… — еще несколько движений, именно так, как она любит — он хорошо знает, под каким углом. — Или — чтобы не повредить невзначай любимому братцу?
— Уб-блюдок… Убью.
— Давай, — соглашается Мустанг.
Сильнее, сильнее. Ноют мышцы, но продолжать проще, чем останавливаться. Он знает этот сосущий, изматывающий ритм. Ритм настигает за несколько шагов до цели.
Они танцуют этот танец уже не первый год, он хорошо изучил все фигуры. От краткого условного знака, особого поворота на каблуках — до обязательного, как контрольный выстрел, контрабандного коньяка «Четыре веды» перед первым поцелуем. Непатриотично, зато действенно.
Партнерша выгибается, закусывает губы, чтобы не стонать. По-настоящему закусывает, до крови. Все. Можно отпустить себя и кончить.
Это всякий раз почти мучительно. Напряжение покидает тело не сразу, рывками. Что ж, тут важен процесс, а не результат.
Он падает на нее, обессиленный разрядкой. Пусто и темно на душе, как на ночных улицах за плотно задернутыми шторами.
Ее тело горячее, жаркое. Его — тяжелое, вялое. Они уже неимоверно далеки. Ни ему, ни ей, больше не нужен этот жар.
Но несколько минут передышки они себе позволяют.
Оливия даже обнимает его и гладит по плечам.
Еще немного времени спустя Мустанг спрашивает:
— Разрешите идти, генерал-майор?
— Разрешаю, полковник.